Обратимся к документальным свидетельствам о событиях весны 1921 г., например: «18 апреля. Комбат-2 234 полка сего числа донес комполка, что при выполнении батальоном задач по сбору разверстки встретились следующие препятствия: крестьяне района деревень Тальменская, Морозово хлеб не дают, охраняя свои амбары, выставляя малолетних детей под наши пулеметы с криком: «Лучше убейте, хлеба не дадим». Данные два залпа нашими красноармейцами вверх влияния никакого не оказали. Комбат указывает: настроение красноармейцев подавленное» . В названных амбарах хранилось зерно «на прокорм и на обсеменение», но никаких «излишков», которые должны были забрать красноармейцы, и в помине не было.

На внутренних ссыпных пунктах Новониколаевского уезда имеется 600 тысяч пудов хлеба. Крестьяне оцепляют амбары с женщинами и детьми. Стрельба выше головы впечатления не производит, открыть боевой огонь по такой толпе рискованно, ибо красноармейцы колеблются. Такое же положение Ишимском уезде, где во главе нападающих на склады являются волисполкомы и комячейки.

Не доверяя донесениям Новониколаевского уисполкома, Сиббюро послало на место, в деревни, группу ответственных военных и гражданских работников во главе с Чуцкаевым . Сейчас он доносит, что в южной части уезда крестьяне разбирают склады . Уезд объявлен на военном положении, войска сосредотачиваются. Дабы локализовать расхищение хлеба, Чуцкий предлагает выдать из 600 тысяч пудов триста тысяч на обсеменение. Сейчас мы применяем военную силу, результат получается слабым. Дальнейший вооруженный нажим, по мнению Сиббюро, вызовет восстание, а в войсках не уверены. Оценивая в полной мере безвыходное положение Центра, Сиббюро считает наиболее выгодным ценою уступки части хлеба крестьянам вывезти остальное к железной дороге в срочном порядке. Сейчас проводим Ваш приказ в жизнь. Но ставим ЦК известность, что нарастает опасность в ближайшие десять дней восстания и перерыва железнодорожного сообщения Москвой. Предсибрев — кома Смирнов».